Феноменологическое направление фокусируется на элементарных единицах опыта. Когда мы воспринимаем что-либо, мы воспринимаем сначала некие внешние объекты, потом у нас возникают на эти внешние объекты реакции, ощущения, чувства. Искажения возникают тогда, когда прямой, непосредственно переживаемый опыт, начинает искажаться в процессе рефлексии, то есть отражения. Когда мы боимся, кто-то может назвать это совершенно другим переживанием. Или подменить опыт, родители могут подменить называние чувства. Когда я злюсь, родитель может сказать – не бойся. Тогда в процессе сознательной переработки наших восприятий мы можем исказить опыт настолько, что не понимать самих себя.

Еще один принцип феноменологии, который лежит в основе гештальт-подхода – это феноменологическая редукция. У каждого, например, свое понимание того, что такое счастье. Основные проблемы в понимании и случаются из-за того, что человек понимает партнера, глотая его абстракции, а не узнавая его ощущения, впечатления, чувства, переживания. Одна из задач гештальт-подхода – это вынесение за скобки своих собственных представлений, которыми мы можем нагружать других людей, своих собственных знаний, своих собственных интерпретаций воспринимаемого. И максимально возможно возвращение к непосредственному восприятию. То, что мы делаем как гештальт-терапевты, собирая так называемую феноменологическую обратную связь. Она привязывает воспринятое событие и реакцию на это событие. Когда я увидел, я почувствовал, ощутил и подумал. И тогда восстанавливается та связь эмоций и ситуации, которая позволяет ориентироваться в среде. Поэтому гештальт-терапевт должен во многом обеспечивать пространство для клиента, в котором клиент может развернуть свои переживания. Поэтому в гештальт-подходе, так же как и в роджеровской терапии, терапевт следует на шаг позади клиента. Сначала клиент проявиться, а затем терапевт может каким-то образом отреагировать на проявление клиента. И гештальт-терапевт для эффективной работы должен быть феноменологически слабоумным. Не должен спешить интерпретировать клиента. А, скорее, давать ему пространство для собственного выражения и исследовать то, что происходит с самим терапевтом в процессе выражения клиента. Вот эти феноменологически фокусы внимания – что происходит во мне, что происходит в клиенте, что происходит между нами – они составляют опору, из которой может рождаться контакт гештальт-терапевта и его клиента. Подвергая феноменологической редукции, упрощению, сведению до простых ощущений опыта человека, мы распутываем те способы приспособления, которые он зашифровал за другими, более абстрактными понятиями. И мы всегда приходим в конкретную ситуацию, не позволяя запутаться в абстракциях.

Следующее основание гештальт-подхода – это диалог, концепция встречи. Она тоже характерна для гуманистических терапий. Если убрать все теоретические посылы, все теоретические конструкты, технические вещи – есть люди, которые будут эффективны в помощи другим людям, и есть люди, которым это будет даваться труднее. Как говорил один психотерапевт – психотерапевтом трудно быть тому, кто не испытывает непосредственного интереса к другому человеку. И мы часто в процессе своего роста и приспособления получаем прерывание своего опыта со стороны других, и очень часто одиноки в момент этих прерываний. Ситуация требует, мы прерываем свои способы самовыражения, и остаемся с ними. И то, что требуется – это определенным образом настроенное внимание другого человека, которое позволяет стать внимательным к своим собственным внутренним процессам. По сути дела, психотерапевт выполняет ту функцию, которую недовыполнили или неадекватно выполнили те люди, которые принимали участие в воспитании и развитии. И диалог, контакт, позволяет получить такую ситуацию встречи, которая позволяет клиенту сформировать новые отношения, опираясь на поддержку другого человека, или, как говорят в гештальт подходе, переводя средовую поддержку, поддержку внешней среды в лице терапевта, в самоподдержку. Читать дальше .